Одна из величайших интеллектуальных загадок, которую повседневная жизнь заставляет всех нас рассматривать слишком регулярно, звучит так: «Почему другие люди так ужасны? Почему они такие ненадежные, агрессивные, лживые, подлые, двуличные или трусливые?»

В поисках ответов мы вполне естественно склоняемся к стандартному, компактному и заманчивому объяснению: потому, что они ужасные люди. Они - ужасны, кривы, деформированы или плохи просто таковы некоторые типы. Вывод может быть мрачным, но он также чувствует себя очень правдивым и фундаментально неоправданным.

Однако, когда вещи кажутся особенно ясными, нас могут подтолкнуть к необычному мысленному эксперименту с shemale, который бросит вызов многим нашим убеждениям и значительно усложнит мир: мы можем попытаться взглянуть на наших собратьев глазами любви. Эксперимент требует особой выносливости, и его лучше всего проводить в более спокойное, менее возбужденное время суток. Когда нам это удается, это может считаться одним из наших высших этических достижений. Обычно, мы решительно стоим на своей стороне, глубоко верим в собственную точку зрения и склонны торговать устоявшимися и морализирующими определениями.

Тем не менее, очень часто мы находим в себе силы взглянуть на транссексуалок через другую призму: мы замечаем, что их реальность, вероятно, гораздо сложнее и тоньше, чем мы ожидали вначале, и что, вопреки нашим импульсам, они могут заслуживать большего сочувствия и внимания, чем мы думали, даже если они причинили нам боль и разочарование, даже если их поведение идет вразрез с тем, что мы ожидаем, и даже несмотря на искушение назвать их идиотами и тупицами и двигаться дальше.

Взгляд на другого человека глазами любви включает в себя следующее

Воображение моралистическое мышление тесно отождествляет людей с их худшими моментами. Любовное мышление толкает нас в другом направлении, оно заставляет нас использовать наше воображение, чтобы представить, почему кто-то мог совершить достойный сожаления поступок и все же мог оставаться подходящей мишенью для определенной степени понимания и сочувствия. Может быть, они очень испугались, может быть, они были под давлением крайней тревоги и отчаяния. Возможно, они пытались сказать или сделать что-то еще, и это было все, что они могли сделать. Те, кто смотрит с любовью, догадываются, что за яростными разглагольствованиями скрывается печаль и сожаление или за напыщенностью и снобизмом-чувство невыносимой уязвимости. Они предполагают, что ранняя травма и разочарование должны были стать фоном для последующих проступков.

Они будут помнить, что человек до них тоже когда-то был ребенком.

Любящий интерпретатор придерживается идеи, что сладость должна оставаться под поверхностью – вместе с возможностью раскаяния и роста. Они привержены смягчающим обстоятельствам, любым частицам правды, которые могли бы пролить менее катастрофический свет на глупость. Мышление отказывается верить, что когда-либо существует что-то вроде зла в чистом и простом виде. Плохое поведение неизменно является следствием обиды: тот, кто кричит, не чувствует себя услышанным, тот, кто насмехается, однажды был унижен, у постоянного циника была вырвана надежда. Это - не альтернатива ответственности, это - просто знание того, что плохое поведение должно быть реакцией на рану, а не первоначальным стремлением. Фундаментальный шаг любви состоит в том, чтобы в самых сложных ситуациях придерживаться различия между явными неприятными действиями человека и достойными жалости мотивами, которые неизменно лежат в их основе.

Мы так стремимся никогда не казаться снисходительными, обращаясь с кем-то как с младшим, что иногда упускаем из виду необходимость игнорировать внешние взрослые стороны других, чтобы воспринимать и сочувствовать сердитому смущенному младенцу, скрывающемуся внутри. Когда мы находимся рядом с маленькими детьми, которые расстраивают нас, мы не объявляем их злыми, мы не давим на них, чтобы показать им, насколько трансы Перми заблуждаются. Мы находим менее тревожные способы понять, как они пришли к тому, чтобы говорить или делать определенные вещи. Мы не так легко приписываем отрицательный мотив или злое намерение маленькому человеку; мы ищем самые благожелательные интерпретации. Мы, вероятно, думаем, что они немного устали, или у них болят десны, или они расстроены появлением младшего брата. У нас в голове есть большой репертуар альтернативных объяснений. Это противоположно тому, что обычно происходит вокруг взрослых; здесь мы воображаем, что другие намеренно держат нас в поле зрения. Но, если бы мы использовали детскую модель интерпретации, наше первое предположение было бы совершенно иным. Учитывая, насколько незрелым обязательно остается каждый взрослый, некоторые из движений, которые мы выполняем с относительной легкостью вокруг детей, должны навсегда оставаться актуальными, когда мы имеем дело с другим взрослым.

Возможность трагедии моралистическое мышление убеждает в том, что люди получают по заслугам.

Любовное мышление верит в существование трагедии, то есть в возможность того, что человек может быть хорошим и все же потерпеть неудачу. Трагедия учит нас тому, что самые шокирующие события могут постигнуть более или менее невинных, или лишь слегка запутавшихся и слабых. Мы не живем в должным образом моральной вселенной, бедствие в некоторых точках распределяется между теми, кто не мог ожидать, что это будет справедливый исход, учитывая то, что они сделали. Любовное мышление допускает замечательную, пугающую и все еще слишком редко принимаемую возможность: эта неудача не предназначена для тех, кто злой.

Мы достаточно легко видим, что кто-то педантичен и бескомпромиссен

В критические моменты мы склонны забывать об их основательности и честности. Мы можем так много знать о беспорядке человека, что забываем о его необычной степени творческого энтузиазма. Не существует такой вещи, как человек, обладающий только сильными сторонами, но и не существует человека, обладающего только слабостями. Утешение приходит в отказе рассматривать дефекты изолированно. Любовь строится из постоянно обновляющегося и мягко смиряющегося сознания того, что свободных от слабости людей не существует. 

Враг великодушия – это чувство, что мы можем быть ни в чем не виноваты, тогда как любовь начинается тогда, когда мы можем признать, что мы в равной степени идиоты, умственно неустойчивые и ущербные. Именно скрытая вера в собственное совершенство превращает некоторых людей в таких суровых судей Глядя на мир глазами любви, мы вынуждены прийти к выводу, что нет такого понятия, как просто плохой человек, и нет такого понятия, как чудовище. Есть только боль, тревога и страдание, которые слились в неудачное действие. Мы не просто проявляем доброту в этом понятии; это не просто упражнение в том, чтобы быть хорошим, это упражнение в том, чтобы добраться до истины вещей, которая может – когда мы перейдем к деталям человеческой психологии – быть примерно и почти случайно одной и той же.